В нынешнем году исполняется 95 лет со дня рождения Чингиза Айтматова, выдающегося писателя, при жизни ставшего классиком мировой литературы 130
Казахстан никогда не был чужим для великого писателя. Сам Чингиз Торекулович всегда считал себя наряду с кыргызским и сыном казахского народа тоже. Он учился в Казахстане (окончил с отличием Джамбульский зоотехникум), а Мухтара Ауэзова, который в свое время спас от репрессии «Манас», национальный эпос его народа, называл своим учителем. После его смерти сделал все, чтобы повесть «Қилы заман» – «Лихая година» Ауэзова, которую он оценивал как самое сильное произведение мировой антиколониальной литературы (впервые опубликованная в 1928 году, она затем на долгие 40 лет попала «за решетку»), вернулась к соотечественникам. Сделано это было окольными путями через Москву: русский перевод благодаря стараниям Чингиза Айтматова был опубликован в 70-х в «Новом мире».
«Прощай,
Гульсары!»
Связи с Казахстаном не прекращались у Чингиза Айтматова на протяжении всей его жизни. Спектакли по его произведениям ставились на сценах казахских театров, по ним снимались фильмы. Так, казахскую Толгонай («Материнское поле») в исполнении народной артистки СССР Сабиры Майкановой Айтматов считал лучшей. Кинорежиссер Ардак Амиркулов успел снять незадолго до смерти Чингиза Торекуловича фильм «Прощай, Гульсары!» по его одноименной повести.
– Я вообще ничего не собирался экранизировать, – рассказывает режиссер. – Если честно, то инициатива, вообще-то, исходила от Чингиза Айтматова. Он в свое время хорошо отзывался о «Гибели Отрара», моей первой картине, номинированной, кстати, от независимого Казахстана на «Оскар» в 1992 году, из его рук я получал приз за ленту «Абай». Чингиз Торекулович, помнится, хотел, чтобы этой картине присудили первое место, а когда дали второе, был очень расстроен, даже поругался с жюри. Так что я могу смело утверждать, что уважение друг к другу у нас было взаимным.
Так вот, на одной из встреч где-то за границей у нас с ним зашел разговор о кино. В какой-то
момент он сказал: «А давай сделаем что-нибудь вместе!» У меня в голове это засело. В один из приездов на его родину я пришел к нему домой с просьбой разрешить экранизировать его прозу.
Писатель хотел, чтобы это был «Буранный полустанок». Но, во-первых, слишком свежа была в памяти первая экранизация, а во-вторых, «Буранный полустанок» – объемное произведение. Чтобы снимать фильм по нему, нужны и немалые средства, и большая подготовительная работа. Поэтому я предложил «Прощай, Гульсары!» – первую повесть, написанную Айтматовым на русском языке. Она мне близка еще с детства. Поскольку там идет речь о лошади – близком сердцу любого кочевника животном, я ее считаю наиболее национальной из всех произведений писателя.
Чингиз Торекулович поддержал эту идею. Перед тем как приступить к работе, я, естественно, посмотрел первую экранизацию повести, сделанную в 70-х годах Александром Урусевским. Думаю, что у этого режиссера была несколько иная концепция, чем у Айтматова. Я уже не раз говорил в интервью, что Чингиз Торекулович написал свою повесть в жанре романтического реализма, а поэтическая притча, сделанная Урусевским, на мой взгляд, не способствовала концептуальному раскрытию темы. Наша картина снята по канонам классической драматургии, где есть четкие завязка, кульминация, развязка, финал, ясные герои, конфликты и их разрешение.
Сценарий писался под Дохдурбека Кыдыралиева, который по возрасту подходил на роль Танабая. Я изначально поставил цель снять «Прощай, Гульсары!» так, чтобы картина была не фальшивой, а главное – зрительской. Но при этом не делал каких-то фантасмагорических и мелодраматических вещей, чтобы завлечь зрителя.
Айтматов, к сожалению, не успел познакомиться даже с черновым вариантом картины. Во-первых, у него не было времени, а во-вторых, когда я ему предлагал посмотреть отснятые куски, он говорил: «И что из того, что я посмотрю их? Если бы я понимал, как делается кино, то был бы режиссером. Ты режиссер, ты и думай, как лучше экранизировать повесть».
Последний раз у нас с ним был телефонный разговор за месяц до его смерти. Я собирался показать ему уже готовую картину. Я знал, что он добродушный и очень демократичный человек, поэтому особо не боялся просмотра, да и не сделали мы ничего такого, чтобы бояться. Старался работать так, чтобы не испортить чужого произведения, а результат уже зависел от меры моего режиссерского таланта, от понимания той мысли, которую писатель заложил в свое детище. Мы договорились встретиться на вечере композитора фильма «Прощай, Гульсары!» Куата Шильдебаева, но я приболел. Кто же думал, что так получится? Писатель был жив-здоров, выглядел хорошо, но, увы, пути Господни неисповедимы.
Как появился манкурт
Кайрат Закирьянов, президент Казахской академии туризма и спорта:
– Работая в 90-х заведующим сектором Отдела внутренней политики Администрации Президента, я одновременно был секретарем Республиканской комиссии по государственным символам, где председательствовал Абиш Кекилбайулы. У нас были возможности беседовать не только на государственные темы, но и обсуждать текущие литературные новости и проблемы, так как это входило в круг наших с ним обязанностей. Мы говорили с Абеке, например, о творчестве Чингиза Айтматова – знаменитых романах «И дольше века длится день», «Плаха», ранних рассказах. И каково же было мое удивление, когда я узнал, что образ манкурта был придуман вовсе не кыргызским классиком! И даже не им, Абишем Кекилбайулы, в чьей повести «Баллады забытых лет» манкурт появился еще раньше.
…Однажды Абдижамилу Нурпеисову, Абишу Кекилбайулы и Чингизу Айтматову, ехавшим вместе в одном вагоне на съезд Союза писателей СССР в Москву, пришлось сделать вынужденную остановку в Байконуре. Этих трех великих почти в приказном порядке «снял» с поезда бесконечно уважавший их первый секретарь Кармакшинского райкома партии Кызыл-Ординской области Елеу Кушербаев. Он так увлеченно развивал перед гостями земную и космическую темы, что писатели, завороженно слушая его, забыли о предстоящем съезде. Вот так в произведениях Абиша Кекилбайулы и Чингиза Айтматова появился образ манкурта, о котором им рассказал лидер кармакшинских коммунистов.
Друг мой –
третье мое плечо
– Чингиз Айтматов – мой аға, дос, самый близкий мне человек, – говорит народный писатель Казахстана Мухтар Шаханов. – Ему я обязан жизнью. Я 11 лет был послом Казахстана в Кыргызстане. Однажды сильно заболел, в беспамятстве попал в больницу, а дальше впал, видимо, в летаргический сон. Посчитав мертвым, меня сразу отправили в морг. А в 10 утра мне позвонил из Брюсселя Чингиз Айтматов, телефон был при мне (мобильные тогда только-только появились), и я очнулся… Потом он мне рассказывал, что не мог найти себе места той ночью – так ему хотелось позвонить мне. В пять утра не выдержал, схватился за телефон…
С тех пор как он ушел, я осиротел, чувствую себя одиноким. Такого, как он, друга больше нет и не будет…
Источник: kazpravda.kz
