Осенью 1961 года тело Иосифа Сталина было удалено из Мавзолея и погребено у Кремлевской стены. Церемония проходила втайне от общественности. Даже Никита Хрущев на «вторых» похоронах вождя не присутствовал. Хрущеву было чего опасаться: за 5 лет до этого земляки Сталина уже показали свое недовольство новой политикой государства. Об этом пишет Русская Семерка.
Последствия доклада Хрущева
Как известно, на ХХ съезде коммунистической партии Советского Союза, состоявшемся в феврале 1956 года, Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев зачитал свой доклад «О культе личности и его последствиях», посвященный возвеличиванию его предшественника Иосифа Сталина.
В стенографическом отчете заседания говорилось, что съезд одобрил доклад Хрущева и поручил ЦК осуществить соответствующие мероприятия. «Большая советская энциклопедия» (С. И. Вавилов, Л. С. Шаумян, 1957 год) сообщала о том, что 30 июня того же года, исходя из решений XX съезда, ЦК КПСС принял и опубликовал постановление «О преодолении культа личности и его последствиях». Однако население неоднозначно восприняло решение ХХ съезда. В особенности это относилось к жителям Кавказа, откуда был родом Сталин.
Валерий Рачковский и другие авторы учебника «История России» утверждают, что в начале марта 1956 года в городах Гори, Тбилиси, Кутаиси, Батуми и Сухуми манифестации, приуроченные в очередной годовщине смерти советского лидера, переросли в массовые беспорядки. В них приняли участие тысячи школьников и студентов. Так, у памятника Сталину в Тбилиси собрались около 60 тысяч человек. Дело дошло до того, что 9 марта власти ввели военное патрулирование улиц. В результате ликвидации беспорядков были убиты 20 человек, более 60 получили ранения, а 39 было привлечено к уголовной ответственности.
Заручиться поддержкой грузинских лидеров…
Спустя 5 лет после упомянутых событий состоялся XXII съезд КПСС. После заключительного выступления Никиты Хрущева слово взял Секретарь Ленинградского обкома Иван Спиридонов, который предложил вынести тело Иосифа Сталина из Мавзолея.
Как гласит стенографический отчет заседания, Спиридонова поддержал Первый секретарь Московского горкома Демичев, заявивший: «Мы считаем несовместимым нахождение саркофага с гробом Сталина в Мавзолее рядом с прахом родного Ильича». А старая большевичка Лазуркина поведала собравшимся о том, что во сне к ней явился Ленин и рассказал, как ему неприятно лежать рядом со Сталиным. Однако Хрущеву, по чьему указанию и выступил Спиридонов, необходимо было заручиться также поддержкой населения Кавказа.
Именно поэтому, как пишет Леонид Млечин в своей книге «МИД. Министры иностранных дел», после Демичева должен был подняться на трибуну Первый секретарь ЦК компартии Грузии Василий Мжаванадзе. Мжаванадзе пошел на хитрость: он пришел на заседание с перевязанным горлом. Вследствие болезни Мжаванадзе якобы потерял голос, так что вместо него пришлось отдуваться Председателю Совета министров Грузии Гиви Джавахишвили, который, как утверждает Млечин, «невнятно пробормотал» что-то о согласии грузинского народа с решением о выносе тела Сталина из Мавзолея.
Беспорядки в Грузии и подготовка протестов в Москве
Новое решение советского правительства вновь вызвало возмущение на родине Сталина. По крайней мере, Евгений Джугашвили в своих мемуарах «Мой дед Иосиф Сталин», утверждал, что многие грузины осуждали Гиви Джавахишвили за выступление в пользу выноса тела Сталина из Мавзолея.
Если верить Льву Балаяну, автору книги «Сталин и Хрущев», дом Джавахишвили в Тбилиси был сожжен дотла. Мало того, даже демонтировать памятники, установленные вождю в Грузии, оказалось проблематично: население установило возле них круглосуточное дежурство. Как пишет Балаян, удалить импровизированные посты удалось лишь хитростью, объявив воздушную тревогу. Однако один памятник, находившийся в Гори, все же сохранился до наших дней.
Грузины собирались организовать масштабные беспорядки и в Москве. Так, Василий Веденеев, автор издания «Великие тайны Сталина», сообщает о том, что после того, как новость о решении вынести тела Сталина из Мавзолея дошла до Грузии, в столицу выехали тысячи грузин. Они намеревались помешать перезахоронению вождя. Сторонники Сталина переправлялись в Москву на самолетах и автотранспорте и пытались призвать на помощь представителей грузинской диаспоры, обосновавшихся в столице. Как предполагает Веденеев, подобные звонки отслеживались КГБ. Председатель комитета госбезопасности Александр Шелепин знал о напряженной обстановке и доложил о ней Хрущеву. Меры были приняты. По крайней мере, «вторые» похороны Сталина прошли благополучно, правда, втайне от общественности.
Воспоминания и восприятие
Стоит отметить, что перезахоронение состоялось уже вечером 31 октября. Под предлогом репетиции парада к 7 ноября входы на Красную площадь были перекрыты. Мавзолей и вырытая для Сталина у Кремлевской стены могила были огорожены деревянными щитами.
«Делегаты съезда чувствовали себя не очень комфортно, – писал партийный деятель Николай Егорьев. – Еще сказывалось влияние авторитета Сталина. Мы еще не стряхнули со своих плеч груз культа личности. Ведь с именем Сталина для большинства были связаны индустриализация и коллективизация сельского хозяйства страны, культурная революция, победа в Великой Отечественной войне и послевоенный восстановительный период.
Вынося Сталина из Мавзолея, мы выносили что-то из сердца. На душе было нехорошо не потому, что было жалко Сталина, а потому, что у многих развеялись романтические мечты».
«Офицеры переложили тело Сталина в деревянный гроб, обтянутый черным и красным крепом, – вспоминал бывший комендант Мавзолея полковник Мошков, очевидец тех событий. – Тело накрыли вуалью темного цвета, оставив открытыми лицо и половину груди. Шанину — начальнику столярной мастерской, под руководством которого в Арсенале сделали гроб, — была дана команда закрыть гроб крышкой и прибить ее. Восемь офицером вынесли гроб из Мавзолея, поднесли к могиле и поставили на деревянные подставки. После короткой паузы солдаты осторожно, на веревках опустили гроб в могилу. По русскому обычаю кое-кто бросил по горсти земли и солдаты закопали могилу».
Сверху была установлена плита из белого мрамора с надписью: «СТАЛИН ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ 1879−1953». Она служила надгробием до 1970 года, когда был поставлен бюст.
Среди тех, кто восторженно аплодировал выносу тела Сталина, был человек, который вскоре занял пост председателя КГБ,— Владимир Семичастный. О том, как происходил вынос тела, он рассказывал «Коммерсанту».
Личная месть Сталину
Вам надо понять, чем был для Никиты Хрущева 61-й год. Только что в космос слетали Юрий Гагарин и Герман Титов; целина дает чертову кучу хлеба, которого, правда, через два года не станет; Москва вовсю строит пятиэтажки, а бородатый Фидель строит на Кубе социализм. В аппарате ЦК много месяцев готовится новая Программа партии, по которой через 20 лет в стране наступит коммунизм. И Хрущев искренне в это верит. Он на пике карьеры, он в эйфории, он счастлив. И лишь одно гнетет его постоянно — как окончательно похоронить Сталина? Ибо он его ненавидел. Я-то поначалу думал, что за развенчанием культа личности лежала политика. Но потом начал в этом сомневаться. В ненависти Хрущева к Сталину было что-то параноидальное. Всякий раз на торжественных приемах в присутствии послов, начиная говорить о мире во всем мире, он обязательно возвращался к Сталину. И с гневом рассказывал, как на даче вождя генералы жарили ему шашлыки, как заставлял он членов Политбюро плясать вприсядку, а его, Никиту, петь украинские песни.
Я уже тогда думал, что в такой ненависти должно быть что-то очень личное, а много лет спустя мне рассказали историю, которая, если она правдива, многое объясняет. Будто бы во время войны сын Хрущева Леонид не погиб в воздушном бою, как было объявлено официально, а был сбит, попал в плен и там, в плену, не очень хорошо себя вел. И будто бы его из плена выкрали партизаны, судили и жестоко покарали. И Хрущев якобы узнал об этом суде, пришел к Сталину и умолял спасти сына. А тот только и сказал: «С предателями у нас разговор короткий».
Если бы эту легенду я услышал, когда был председателем КГБ, поверьте мне, мы бы сейчас знали правду. А так, поди теперь проверь. Но еще раз повторю, Хрущев Сталина ненавидел и страстно хотел раз и навсегда вытравить его имя из истории. И XXII съезд по его замыслу — это последний гвоздь в гроб Иосифа Виссарионовича.
Хрущев не боялся, что его не так поймут?
— Да нет. Во-первых, XX съезд поверг страну в шок. Люди узнали страшную правду. А во-вторых, в России так быстро забывают вчерашних кумиров! И аналитики КГБ сообщали наверх, что тревожиться нечего.
Если я не ошибаюсь, XX съезд партии был самым долгим в ее истории — с 17 по 31 октября. Первая неделя — принятие новой Программы ускоренного построения коммунизма, а вторая — окончательное развенчание культа личности. На Президиуме ЦК, прообразе нынешней администрации президента, вопрос о выносе тела Сталина из Мавзолея был уже решен. Оставалось его озвучить. Хрущев на сей раз почти не выступал, а режиссировал из-за кулис. И первым с трибуны съезда — под наши бурные аплодисменты — предложил это сделать секретарь Ленинградского обкома Спиридонов. Естественно, что его московский коллега Егорычев немедленно поддержал товарища. Но самое сильное впечатление на делегатов произвело выступление одной женщины — украинского секретаря. Убей Бог, не помню сейчас ее фамилии, хотя должен бы. Ведь она была ярая сторонница Хрущева и на октябрьском пленуме 63-го, когда мы его отправляли в отставку, пыталась сколотить группу поддержки. Так вот, закончила она свою пламенную речь словами: «Немедленно вышвырнуть Сталина из Мавзолея! Я спать не могу, когда думаю, что тиран лежит рядом с великим Лениным».
И съезд немедленно принял решение о перезахоронении Сталина. В комиссию вошли, по-моему, первые секретари ЦК Украины, Грузии, секретарь московского горкома и председатель КГБ. Возглавил ее Суслов.
Чтобы не будоражить народ
Чтобы все-таки не будоражить народ, о дате перезахоронения на съезде объявлять не стали, рассказывал Семичастный. Но в ту же ночь войска оцепили Красную площадь, и где-то в два часа к Мавзолею подошла комиссия. Так как я председателем КГБ стал только после съезда, а на нем присутствовал как второй секретарь ЦК Азербайджана, то на самой процедуре не был. Но мой давний друг Александр Шелепин мне вкратце потом ее описал.
Так вот, подошла комиссия к Мавзолею не в полном составе. Поздно вечером грузинский руководитель Мжеванадзе позвонил Суслову и умирающим голосом сказал: «Извините, дорогой, но совсем болен. Руки-ноги поднять не могу. Температура очень большая. Хотел бы, но не приеду». Большим хитрецом был Мжеванадзе, не хотел возвращаться в Грузию могильщиком Сталина. Но и там авторитет не заработал, и Хрущев ему запомнил.
В Мавзолее уже все было готово. Сняли саркофаг, переложили тело в гроб, взвалили его на солдат, и те быстро понесли его к могиле. Я спросил Шелепина: «Как ты себя в этот момент чувствовал?» «Плохо, конечно, чувствовал. Вандалом. Нехорошо покойника таскать туда-сюда. Но партия так решила, надо выполнять». Солдаты быстро набросали землю, притоптали ее и отправились спать. Вся процедура заняла не больше 40 минут.
Наутро Суслов вышел на трибуну и объявил делегатам, что решения съезда претворены в жизнь. Хрущев сиял. А в перерыве, конечно, многие из нас пошли к Кремлевской стене. На могиле уже лежала гранитная плита с выбитыми словами: «И. В. Сталин». А вот с бюстом валандались очень долго. Никак не могли выяснить, кто должен принимать решение — Президиум ЦК или московский горком. Наконец Президиум принял решение поручить московскому горкому принять решение. Куда тому деваться? И через два года на могиле появился бюст Сталина.
— Владимир Ефимович, вот вы сами говорите: перезахоронили вождя — и ни один лист не дрогнул. Так, может быть, и соседа его по Мавзолею так же, в могилу, по-человечески?
— Не трогайте Ленина! Не вы его туда клали, не вам и вынимать. А уж тем более не нынешней власти. Сталина в Мавзолей положили коммунисты, они и приняли решение о перезахоронении. Это нормально. А кто сегодня кричит о Ленине? Деды и прадеды порешили — Ильичу лежать в Мавзолее! Так что же, правнукам переиначивать? Может, и меня тоже немного коробит, что на Красной площади некрополь.
Помню, хоронили космонавта Комарова, и мне Косыгин тогда сказал: «Конечно, как-то не по-людски, что кладбище на Красной площади. Родственники не могут всякий день придти, да и посидеть у могилы негде. Но уж так сложилось, пусть так и будет».
